Тревожные будни - Страница 32

...Это произошло вечером 18 ноября 1930 года на Большой Пироговской улице. В МУРе стало известно, что именно в этот день Хрыня придет сюда к скупщику краденого за деньгами. Группа Николая Лобанова получила задание установить адрес скупщика и задержать преступника. Все это было сделано своевременно и достаточно четко с профессиональной точки зрения. Но в последний момент Ермилов, заметив окружавших его оперативных работников, бросился бежать вдоль улицы, а потом свернул в проходной двор, где лицом к лицу столкнулся с Лобановым. Трудно сказать, что именно произошло в этот момент, чем объяснить промедление Николая Лобанова. Скорее всего, он хотел взять Хрыню живым. Но тот, увидев перед собой человека, не раздумывая выстрелил ему в голову. Подбежавшие сотрудники остановились возле упавшего Лобанова, а Хрыня, воспользовавшись этим, скрылся.

В розыске и задержании Хрыни участвовал Николай Иванович Живалов, который за два года до этого уже встречался с преступником. Встреча эта была довольно необычной и имела своеобразное продолжение.

...Как-то однажды Николай Живалов и помощник начальника отделения МУРа Валериан Владимирович Кандиано во дворе одного из домов увидели группу парней, игравших в карты. Среди них был и Хрыня, незадолго перед тем сбежавший из заключения. Заметив сотрудников уголовного розыска, вся компания разбежалась. Хрыня забежал в ближайшее парадное и бросился вверх по лестнице. Деваться ему было совершенно некуда, и наши товарищи рассчитывали задержать его тут же, на площадке. Но когда до преступника оставалось уже несколько метров, тот, не раздумывая, выпрыгнул из окна лестничной клетки третьего этажа.

— Ну все, — сказал Живалов. — Уж теперь-то он сломает себе шею.

— Похоже на то, — согласился Кандиано.

Но когда они спустились вниз, двор был пуст. Хрыни не было ни за углом, ни в соседних парадных, ни на улице. Он словно сквозь землю провалился. Не дали никаких результатов и дальнейшие поиски. На Усачовке он не появлялся, не видели его и в других местах Москвы. Было похоже, что он вообще выехал из столицы.

Но вот однажды раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос попросил Николая Ивановича Живалова.

— Да, Живалов слушает.

— Здравствуй, дядя Коля! Что? Не узнаешь? Это я, Хрыня.

— Ну, здравствуй, Хрыня. Давно о тебе не слыхал... Уж подумал, не случилось ли чего, а? — задав вопрос, Николай Иванович прикрыл трубку рукой и повернулся к Кандиано: — Валериан Владимирович! Хрыня звонит. Засекай... Может, успеем задержать...

— Зря беспокоились, ничего со мной не случилось, — продолжал Хрыня.

— Ну а если опять придется с третьего этажа прыгать?

— Если придется — прыгну. Не впервой, — Хрыня засмеялся. — Видел я, как вы воздух руками хватали. Вот уж, видать, обидно было, а?

— Куда же ты делся?

— А я, дядя Коля, рядом был. В двух шагах. Я тогда прыгнул как-то неудачно, ногу подвернул. Только вскочил — и снова упал. А слышу — вы уж по лестнице бежите...

— Ну а все же куда ты делся-то? — Живалов не столько Хрыню слушал, сколько торопил взглядом Кандиано, звонившего по другому телефону.

— Ладно, так уж и быть, открою секрет... Там рядом сарайчик стоял небольшой...

— Помню, но ведь он на замке был!

— Правильно. Замок-то меня и спас. Дело в том, что над дверью было окно... Вот я подполз к тому сараю, подтянулся на руках и через это окно в сарай перевалился. А потом сквозь щели за вами наблюдал.

— Ну а с ногой как же? Не хромаешь?

— Нет, дядя Коля, не хромаю. Так что хромых тебе не стоит задерживать. Дружки выручили. Извозчика наняли, к врачу доставили. У врача и жил до полного излечения.

— Как же это он согласился? Врач-то?

— А куда ему деваться, дядя Коля!

— Ну что, Валериан Владимирович, — спросил Живалов, прикрыв трубку, — узнали?

— Из автомата звонит, — ответил Кандиано. — Сейчас едем туда. Поговори с ним еще... хоть несколько минут... О чем угодно!

Но Ермилов был очень осторожным. Провести его тогда нам не удалось.

— Ну ладно, дядя Коля... Довольно гутарить. А то ваши, наверно, уже едут. — И он положил трубку.

Когда к автомату, откуда звонил Хрыня, подъехали сотрудники уголовного розыска, будка была пуста.

А через некоторое время в управлении снова раздался звонок.

— Видишь, дядя Коля, прав я был. Приехали все-таки ваши. Я за ними из парадного наблюдал. Все как тогда получилось...

— Ничего, Хрыня, далеко не уйдешь.

— Это точно. В Москве останусь. Дело у меня тут есть... Одного дядю Колю пришить надо.

После этого о нем долгое время ничего не было слышно...

Но вот в 1930 году в Москве было совершено несколько крупных квартирных краж. По их характеру — взломанные замки, сорванные запоры, высаженные двери — можно было предположить, что это работа Хрыни. Довольно быстро удалось напасть на его след. Задержали Хрыню во время одной из засад. Вместе с ним были задержаны и его дружки.

Наконец-то после долгого перерыва Михаил Ермилов снова оказался под стражей. Началось следствие. Хрыня сознался во всех преступлениях, в том числе и в убийстве Николая Лобанова. Он охотно отвечал на вопросы, не пытаясь запутать следствие или сбить его с толку. Это ускорило весь процесс, и вскоре групповое дело слушалось в Московском городском суде. Преступлений подсудимыми было совершено много, по каждому из них заслушивались свидетели, пострадавшие, выяснялись детали, степень участия каждого из подсудимых. Короче, суд продолжался не один день. И... и здесь я должен рассказать об очередном побеге Хрыни. Да, на этот раз он сбежал прямо из Московского городского суда во время перерыва. Объяснение этому может быть только одно — «примерное» поведение Хрыни во время суда усыпило бдительность конвоиров, да и вряд ли они в полной мере представляли себе, какого отчаянного преступника им поручено охранять. Когда подсудимых вели по коридору, Хрыня неожиданно вспрыгнул на подоконник, одним ударом ноги вышиб раму и выпрыгнул из окна второго этажа. Конвоиры, решив, что вслед за ним бросятся остальные подсудимые, прежде всего оттеснили их от окна и доставили в караульное помещение. Этой задержки Хрыне вполне хватило, чтобы скрыться.