Тревожные будни - Страница 71

К оглавлению

— Зачем вы бросили в воду пакет?

— Бросил? Кто вам это сказал? Вы же видели — пакет упал сам...

— А к воде он тоже сам направился? Почему убегали?

— Так ведь кто вас знает... Может, грабители...

— А теперь не думаете? — Вески предъявил удостоверение личности.

Сакс промолчал.

— Что было в пакете?

— Да так себе... Ничего особенного... Водка там была да кусок колбасы. И все потонуло... Вот обида-то!

— Кто здесь живет? — Вески кивнул на дом, из которого вышел Сакс.

— В этом доме? Брат мой, Роберт. Роберт Липп... квартира три.

Вески немного помолчал, потом обратился к Отсу:

— Останься здесь. Я отвезу его в управление и пришлю людей.

Признание

— Скажите, гражданин Арупыльд, — спокойно сказал Вески, — состоялось ли ваше свидание с женой на Ласнамяэ?

Пауль чуть прикрыл белесыми ресницами свои глаза. Тяжелые руки его безвольно лежали на коленях. Он был ошеломлен неожиданной переменой, происшедшей с капитаном. Все то же самое — и неярко освещенный кабинет, и лампа, и даже поза у капитана такая же. А вот сам он — иной. Его глаза сверлят, притягивают... И ни намека на сочувствие. Впрочем, какое это имеет значение... Они все знают. Уж лучше бы прямо спрашивали... Молчать? Но нет, капитан повторяет вопрос, надо отвечать.

— Состоялось.

— Почему там?

— Рядом, на Койдула, 86, живет Альма Метс. У нее поселилась Армильда.

— О чем вы говорили?

Какое им дело до этого?.. Что они понимают, зачем копаются в его душе? Впрочем, все равно... Пауля охватывает безразличие, и он монотонно, будто не о себе, а о ком-то постороннем, начинает рассказывать.

Ему хотелось, чтобы Армильда возвратились домой. Обещал бросить пароход, поступить на радиозавод, работать дома. Поэтому и радиодеталями запасся. Готов был простить ей все, даже увлечение этим... Но Армильда сказала, что любит того, а не Пауля. Он стал запугивать Армильду — у ее отца была одна история. Сказал: «Все выложу твоему милому». Нет, не милому — назвал его так, что... Эх!.. А она... она взглянула, как затравленная, и крикнула: «Подлец! Смотреть на тебя противно!»

— Тогда я схватил ее за горло... — бесстрастно и холодно заключил Пауль и замолчал. Его огромные глаза стали неподвижными, словно он припоминал что-то. — И больше ничего не помню...

Вески приподнялся. Он почувствовал, как внутри его словно напряглась невидимая пружина. Какая-то мысль забилась в мозгу.

Секундное молчание прервал срывающийся голос Отса:

— Убили! Дальше?

— Убил?! — Пауль вздрогнул. — Ну да... Убил... — Он зарыдал вдруг, сотрясаясь всем своим грузным телом. Отс быстро подал ему стакан с водой. Пауль взял стакан и стал жадно пить. Вдруг пальцы его разжались, стакан упал и со звоном разбился. Арупыльд снова зарыдал.

— Уведи!.. — Вески взглянул на Отса. — Пусть отдохнет...

Арупыльд поднялся. Плечи его дрожали. У самых дверей он усмехнулся:

— А я думал из-за деталей забрали...

Цена ошибки

Через несколько минут Отс возвратился. Лампа в кабинете была погашена, штора отдернута, а Вески стоял у окна. Услышав скрип двери, он повернулся.

— Лейтенант Отс! Оперативник, не умеющий владеть собой, — плохой оперативник, — глухо сказал он, подчеркнуто перейдя на «вы». Вас следует наказать.

Отс замер.

— Выговор? Мне? За что?.. Но теперь же ясно... Сознался! Да любой суд приговорит его...

— Сознался!.. А знаете ли вы, лейтенант Отс, что страшнее всего для нас? Запомните на всю жизнь: ложь, близкая к правде! Нет ничего страшнее этого. Даже неумышленная ложь, все равно...

— Выходит: несчастный Пауль Арупыльд на Ласнамяэ не был, жену не душил, все это выдумка, чтобы доставить удовольствие лейтенанту Отсу?

Сухо щелкнул выключатель.

— Садись и слушай. — Вески пододвинул лист бумаги и взял карандаш. — Первое: Арупыльд сознался. В чем? Душил жену. А она задушена разве руками? Экспертиза, правда, этого не отрицает, но и не подтверждает. Но, скажем, все же задушил, А затем ударил и поволок к кабине? Ты видел Арупыльда, говорил с ним. Мог он такое сделать?

— Мог. Плачет и смеется.

— Близко к правде, но не правда. — Вески говорил свободно, не раздумывая. Видно, за последние минуты он уже ставил перед собой эти вопросы и отвечал на них. — Плачет, смеется... Плохой ты психолог, Харри. А если любит он жену, по сей день любит и даже верить не хочет, что ее нет в живых? Вторая версия: душил, но не задушил. Чтобы не кричала, оглушил, а потом повесил. Так. На руки его смотрел? Тут не кожу рассечешь, а полголовы отхватишь... Исключается.

— Так что же?

— Не знаю точно, но...

— Лембит, к чему все это?.. Преступник пойман, вы его сами посадили. К чему? Значит, вы ошиблись, я ошибся и полковник тоже ошибся. Ох и не любит он ошибаться!.. Да и не может этого быть.

— Испугался... Подвел Вески полковника — подсунул постановление, а теперь отбой бьет... Так?

Говорил Вески зло. Его злило упрямство Отса, непонятная в молодом человеке оглядка на начальство, да и досадовал он на самого себя. Можно, конечно, утешить себя мыслью, что Хеннинг заставил посадить Пауля, но, по существу, самому надо было окончательно убедиться в его виновности. Значит, ссылаться на Хеннинга нечего. Может, достаточно было взять этого механика под наблюдение? Арест — нешуточное дело.

Вески встал:

— Что сказал бы Арупыльд, не прерви ты его? Душил и... убежал. Вот что он сказал бы.

Отс улыбнулся:

— Я позволю себе, товарищ начальник, напомнить, что вы с ним даже о Саксе не говорили.

Вески повел плечами:

— А что о нем говорить? Мы же еще ничего не знаем... Я не утверждаю, а предполагаю. Одним словом, чего-то не хватает. Но чего? Мелочи, может быть. Но маленьким ключом открывают большие двери.